Яма

Яма гудела, как кузница. Пахло дымом, кислым пивом и кровью. По ее краям, на помосте, сидели северные вожди. Выше всех — широкоплечий Рагнарсен с медным обручем на лбу. Он пил и не отводил глаз от пленного римлянина: смотрел так, как кузнец смотрит на заготовку, и эль лился рекой.

В центре арены стоял боец по кличке "Генерал" — Публий, римлянин. Он был известен в ямах как несокрушимый гладиатор, но сегодня мало походил на прославленного воина: это был подавленный, уставший от жизни человек, едва державший в руке гладиус.

Публий знал, что к Рагнарсену попали пятеро римских легионеров, и вскоре их выставят против него. Он вновь будет вынужден убивать римлян — своих солдат. Поэтому он принял решение…

Сегодня Публий собирался дать убить себя. Последний бой, последние минуты боли и бесчестия.

Скрипнули ворота противоположного лаза, и в яму вытолкнули второго — высокого, светловолосого. Он шёл сам, не отталкивая стражу. В руках — его топор, длинный, с асимметричным лезвием.

— Армин Бергсон! — заорал глашатай на их языке. — Предатель против Генерала!

Толпа завыла.

Они сошлись на песке.

По правилам зрелища первый удар должен был быть яростным: сталь о сталь, искры, крики. Но Публий даже не поднял меч. Он стоял, опустив клинок.

При его виде германец пришел в недоумение. Вместо того чтобы по традиции издеваться над противником перед дракой, он сказал публике, указывая на своего противника кончиком топора:

— Это забитое существо и есть Генерал? — Армин повернулся к Публию и опустил топор. — Я слышал слухи о тебе и ожидал увидеть грозного воина.

Публий промолчал.

— Это правда, что ты был сенатором Рима, перед тем как попасть в руки к Рагнарсену?

Армин не дождался ответа. Он попятился от Публия к стенке и начал виртуозно вертеть топор. В какой-то момент Армин остановился и метнул топор в сторону готового к смертному удару Публия. Топор со свистом полетел вверх, потом вниз, и приземлился у ног римлянина, вонзившись в песок.

— Я был готов драться с Генералом на смерть, — сказал Армин, обращаясь к вождям. — Я был готов умереть. Не сегодня, так завтра — но судьба моя в яме одна. Поэтому я не пойду против своего принципа. Я не буду резать сломленного Генерала. Можете на месте закидать меня копьями, но я вам такого удовольствия не доставлю.

Сверху послышались ругательства и возгласы пьяных вождей.

Публий ощутил резкий прилив крови к руке и почувствовал, как пальцы крепче сжали рукоятку гладиуса. Он поднял глаза на Армина, а потом поднял его топор и подошел к нему.

— Слушай меня, Генерал, — крикнул Рагнарсен Публию, — если ты сейчас же не прикончишь этого предателя, я выжгу на твоём лбу сумму моей потерянной ставки.

— Деду Гнею ты бы понравился, — сказал Публий, протянув топор своему противнику — древком вперёд.

Армин взял оружие из рук Публия. Последний поднял голову на помост.

— Рагнарсен! — выкрикнул он на ломаном наречии северян. — Ты хотел зрелища — я дам тебе лучшее, чем эта возня.

Толпа стихла: римлянин заговорил по-северному.

— Давай удвоим ставки. Этот человек и я, — Публий кивнул на Армина, — ты либо убьёшь сейчас нас двоих, либо сделаешь из нас пару, а противников будете сами выбирать.

Вожди переглянулись. Пьяные, но не глупые: на севере тоже любили новые зрелища.

Рагнарсен сел обратно.

— Пара, — сказал он. — Генерал и Предатель. Следующий бой — вместе.

Толпа восторженно взревела.

Следующий бой им дали быстро — в тот же вечер, пока люди пьяны и костры не погасли. Чтобы не успели передумать.

В яму вывели пятерых римских легионеров. Грязные, избитые, в обрывках туник. Но строем. Даже здесь — строем. Их толкали копьями, но они всё равно держались кучно, как на марше.

Сверху орали:

— Римляне против римлянина!

— Пусть съедят сами себя!

Публий шагнул им навстречу. На лице — хищная, презрительная гримаса, специально для толпы. Он заорал на них по-латыни, нарочно жёстко, чтобы сверху подумали: издевается.

— Седьмой легион, смирно! — рявкнул он. — Я ваш генерал, Публий Корнелий! Подтвердите, что узнали и поняли. Кричите на меня, пусть варвары думают, что вы меня унижаете.

Легионеры дёрнулись. Они узнали имя.

— Поняли… генерал, — сперва прозвучал неуверенный голос, но потом его подхватили остальные, и уже все пятеро уверенно скандировали: — Поняли, генерал!

Одновременно с этим они корчили гримасы и делали угрожающие жесты. Вожди увидели в этом интересное шоу и потянулись за своими кружками эля, входя в азарт.

Публий понизил голос — так, чтобы над ямой уже было только гортанное рычание, а внизу — чистая латынь.

— Сейчас мы не в Риме, но вы по-прежнему находитесь под моим командованием. С этого момента вы поддерживаете германца и слушаете его. — он кивнул на Армина. — Делаете всё, что он скажет. Приказ поняли?

— Поняли, генерал Корнелий! — воодушевленно отвечали солдаты. Со стороны это смотрелось так, будто пятеро римских пленников не станут легким “мясом” для пары, и это предвещало хорошее зрелище.

— Слушайте внимательно, — заорал Публий, делая угрожающие движения рукой. — Слева двое — со мной, изображаем бой. Остальные трое — к северной стене, где сидят старшие. Там, где бревно с поперечной связкой, видишь? — он даже не обернулся, просто показал подбородком. — Подбросить его. Быстро. Командует он.

Армин уже понял план. Он бросил короткий взгляд на стену: действительно, с одной стороны бревна были утрамбованы хуже, а за ними — помост вождей. Подбросить тяжёлого мужчину в кольчуге — глупость. Подбросить его, тренированного воина с топором, — возможно.

— Сначала драка, — прошептал Армин. — Они должны поверить.

— Они поверят, — ответил Публий и тут же грозным командным голосом прокричал для всех: — Rōma hīc!

Толпа взорвалась восторгом.

Они столкнулись в центре, как и было нужно. Двое легионеров накинулись на Публия, сталь сошлась со сталью, искры полетели. Публий бил тяжело, с хрипом, с оскорблениями на латыни — сверху слышалось только: «Давай! Давай!»

Трое остальных — те, кого он «отослал к стене», — начали «оттеснять» Армина. Делали это грубо, с криками, как будто хотят его окружить. На деле — гнали его туда, куда надо.

Армин пятился. Поднимал топор. Кричал по-своему, как раненый медведь. Всё выглядело как настоящая схватка.

Публий в этот момент едва успевал. Один из его «противников» случайно попал слишком сильно — по-настоящему — и Публий рассёк губу. Он плюнул кровью и зарычал:

— Аккуратнее, солдат. Это войдёт в рапорт.

Тот невольно усмехнулся.

— Так точно.

Сверху никто ничего не понял.

Армин уже был у стены. За ней — полукругом — сидели вожди. Ближе всех — Рагнарсен, уверенный, что смотрит на лучшее представление вечера. За его спиной — двое охранников с топорами, но они были пьяны и расслаблены.

— Сейчас! — крикнул Армин по-латыни.

Трое легионеров одновременно упёрлись ладонями ему в ноги и в бедро.

— Раз! — выдохнул первый.

— Два!

— Три!

Они подбросили его вверх с силой тарана. Тяжёлая фигура взлетела над бревном. Варвары не успели даже вскрикнуть.

Армин приземлился прямо перед Рагнарсеном и сразу рванул топор вверх. Не замах — нечем было размахнуться. Просто рубящий, короткий, как в кузнице, удар снизу вверх.

Лезвие вошло в череп вождя, как в сырое дерево.

Толпа не успела понять, что произошло. На миг всё замерло.

В этот же момент Публий с помощью тех же трёх парней выпрыгнул из ямы и всадил свой клинок в горло одного из стражей ярла, который понял, что происходит, и схватился за оружие. Потом за ним последовали бывшие "противники" Публия — два легионера, и подтянули остальных — слаженно, как на учениях.

Послышалась первая реакция варваров.

— Убить их!

— К оружию!

Но было поздно. В узком полукруге помоста уже стояли пять вооруженных римских бойцов под командованием своего генерала и один германский воин, закаленный в яме.

Публий развернулся к толпе вождей.

Первого он уложил ударом в печень и добил в шею. Второго подрезал под колено — тот упал, и легионер сзади вонзил ему кинжал в глаз. Кто-то из варваров всё-таки успел схватиться за топор и обрушил его на спину одному из римлян — тот рухнул, но в этот же миг Армин перехватил топор у павшего ярла и снёс нападавшему половину лица.

Происходила яростная мясорубка. Публий и Армин были остриём атаки, а обученные генералом Корнелием бойцы Седьмого легиона их прикрывали и наносили ощутимый урон.

Это был не побег, а бойня. У пьяных вождей не было шансов.

Побег Публия и Армина привел к тому, что основные германские племена были обезглавлены, и среди них воцарился хаос. Это впоследствии привело к прекращению набегов на земли республики и к успешному завершению кампании Седьмого легиона.

Персонажи